ДИФФЕНБАХИЯ

В методическом кабинете Зоя Сергеевна работала одна. Кабинет этот был светел и просторен. И поэтому хозяйка развела в нем до десятка редкостных цветов.

  Частенько утрами она приходила на работу пораньше и принималась поливать, подкармливать, орошать своих любимцев. Но особое предпочтение отдавала она красавице диффенбахии в просторном бело-голубом горшке. Она давно переросла свою хозяйку и той, чтобы протереть ее пестрые листья, приходилось вставать на стул.  

 Во время утреннего моциона Зоя Сергеевна не переставая разговаривала со своей любимицей. В подробностях расска­зывала ей все свои семейные заботы. Делилась радостями и горестями, сетовала на загруженность в работе, на боли в пояснице, на растущие цены и мизерную зарплату. Никто из коллектива столько не знал о ней, сколько анала и впитывала в себя ее красавица. Цветок, ка­залось, все понимал и при появлении хозяйки заметно выпрям­лялся, становясь еще стройнее и привлекательнее. Он как бы всем своим видом давал по­нять, что он с ней, что на него можно положиться.  

 Время шло и ничего не предвещало перемен. Все так же по утрам Зоя Сергеевна, мурлыкая что-то доброе и ласковое, оби­хаживала свои зеленые насаждения. Делилась с ними секретами. Но однажды, совершенно неожиданно, ее кабинет вдруг потребовался для других целей. Зою Сергеевну переселяли на первый зтаж и разговора о том, чтобы перенести туда же неподъемную диффенбахию, даже и быть не могло. Она оста­валась на прежнем месте на милость новых хозяев.  

В то последнее утро Зоя Сергеевна с особым прилежанием и тщательностью мыла и поливала листочки нежного цветка. И от того, что им предстояло расстаться, она даже расплакалась, роняя слезы грусти на свою любимицу. Она с горечью рассказала диффенбахии об их разлуке, попрощалась и ушла.   А на другое утро, когда она зашла забрать оставшиеся вещи, буквально застыла от увиденного. Ее красавица, ее гордость и подруга, словно убитая птица распласталась всеми веточками и увядшими уже листочками по ее столу. Зоя Сергеевна кинулась к цветку, стала тормошить его, пыталась поднять, но ветки только безвольно липли к ней, а ствол гнулся, и все усилия ни к чему не привели. Жизнь не вернулась к прекрасной диффенбахии. Ее цветочный разум не вынес боли разлуки с полюбившимся ей человеком.

Тамара РАГОЗИНА,

с. Казанское